Жорж Сёра. Эпизоды из жизни: Выставка «Группы двадцати»
Жорж Сёра. Эпизоды из жизни: Выставка «Группы двадцати»
Жорж Сёра
Эпизоды из жизни:
Выставка «Группы двадцати»
Жорж Сёра: коллекция
Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
2 декабря Сёра пойдёт двадцать восьмой год. Он создал две крупноформатные картины размером по шесть квадратных метров — «Купание» и «Гранд-Жатт» - и несколько более мелких полотен «Пейзаж Гранд-Жатт», «Сена в Курбвуа», марины Гранкана, а также в той или иной степени проработанные марины Онфлёра.
| . |
«Если я сумел научным путём вывести в живописи закон цвета, то не смогу ли я разработать в ней, — спрашивал себя Сёра, — другую систему, столь же логичную и научную, которая позволила бы мне привести к гармоничному единству линии картины, подобно тому как мне удалось согласовать на ней оттенки цвета?»
На этот вопрос Сёра с кистью в руке пока ещё не в состоянии дать ответ.
По возвращении в Париж Сёра приступил к окончанию «Берега Ба-Бютен» и «Маяка и больницы», рассчитывая, что успеет послать их на выставку, которая должна была пройти в Нанте с 10 октября по 30 ноября и на которую он был допущен (сперва вопрос о кандидатуре Сёра был «отложен») вместе с Синьяком благодаря вмешательству Писсарро. В ближайшие месяцы он завершит онфлёрские полотна, попутно воспользовавшись последними погожими днями, чтобы начать в знакомом для него теперь месте небольшой пейзаж с видом берегов Сены — «Мост в Курбвуа». И хотя покрытие точками каждого из участков полотна требовало длительных усилий, Сёра выкраивал время для многочисленных рисунков.
|
|
Всякий раз, когда Сёра случалось читать статьи, в которых речь шла о нём и которые присылало ему специальное агентство, он приходил в раздражение оттого, что его так неправильно понимали. Сам он взвешивал каждое своё слово, поэтому любое неприятное высказывание в его адрес причиняло ему боль. Неоимпрессионизм, как никогда раньше, подвергался резким нападкам. В номере за ноябрь-декабрь журнала «Ревю эндепандант» Теодор де Визева обвиняет «нео» в «неискренности», признавая за ними лишь «внешние» качества «манерных виртуозов».
До Сёра постоянно доходили отзвуки такого враждебного отношения к новой живописи. Точка «шокирует» гравёра Бракмона. Шоке, коллекционер картин Сезанна, «не выносит» дивизионизма.
Из-за «нео» отношения Писсарро с его старшими товарищами импрессионистами вконец расстроились. Моне «жалел» его за то, что он оказался втянутым в эту авантюру. Ренуар, который прозвал Писсарро за перемены в его творческой эволюции «Боттеном от импрессионизма», при встречи с ним насмешливо произносил: «Здравствуйте, Сёра!» (Со слов Табаранта). Но Писсарро не оставался в долгу: чего стоят последние творения Моне? Месиво белил, смешивающееся с зелёным веронезом и жёлтым, и абсолютно беспомощный рисунок». А последние картины Ренуара с их энгровской фактурой? Они отвратительны! Писсарро торжествует: эти ренуаровские опусы не нравятся и Дюран-Рюэлю, «ну совершенно!». Правда, пуантилистские полотна самого Писсарро торговец ценит не выше.
В кафе «Новые Афины», где раздаётся грубый голос Гогена, завсегдатаи, и среди них первый Дега, поносят Сёра и его друзей, этих «юнцов-химиков», как их презрительно именует Гоген. Летний инцидент в мастерской Синьяка не забыт. Однажды вечером, в конце ноября, когда Сёра сидел за столиком вместе с Писсарро, Синьяком и Дюбуа-Пилье, по этому поводу разгорелся спор, и Гоген, неожиданно вскочив с места, не подав никому руки, удалился прочь.
Неприятные эмоции, переживаемые Сёра из-за этих критических выступлений и конфликтов, до какой-то степени сглаживались радостными событиями. В последние дни октября Феликс Фенеон опубликовал брошюру «Импрессионисты в 1886 году», в ней были собраны его статьи, опубликованные им в «Вог» и восхваляющие неоимпрессионизм
