You Are Here: Home » Художники » Жорж Сёра. Эпизоды из жизни: Армия.

Жорж Сёра. Эпизоды из жизни: Армия.

Жорж Сёра. Эпизоды из жизни: Армия.

Жорж Сёра


Эпизоды из жизни:
Армия


Жорж Сёра: коллекция


Жорж Сёра в музеях


Жорж Сёра: биография


Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33


В отличие от Аман-Жана, освобождённого от военной службы по причине врождённого дефекта, Сёра предстояло вскоре отбыть в армию. Согласно закону 1872 года, служба длилась пять лет, но молодые люди могли сократить срок до двенадцати месяцев, заключив договор о добровольной воинской повинности, для чего надо было сдать специальный экзамен и уплатить тысячу пятьсот франков.


Сёра не терпелось воспользоваться этой предоставляемой законом возможностью: он желал только одного — побыстрее начать и завершить военную службу, чтобы вновь оказаться перед листом бумаги или холстом и взяться за дело. В ноябре его направили в линейный полк в Бресте.


В армии Сёра проявил себя таким же дисциплинированным человеком, каким он был всегда и всюду. Это был образцовый солдат, который не давал ни малейшего повода для взысканий.
Образцовый солдат, в мыслях, однако, далёкий от армейской жизни.
Находясь на маршах, занимаясь физическими упражнениями, отбывая наряды, он продолжал размышлять. Благодаря автоматизму выполняемых по команде движений, его голова оставалась свободной. В редкие минуты досуга он доставал из кармана небольшой блокнотик, пристраивал его на ладони и рисовал цветным или чёрным карандашом своих соседей по казарме.


К тому же в Бресте он открыл для себя океан. В награду за хорошие оценки Сёра несколько раз отпускали в увольнения, которые он проводил в разных местах на побережье. Вид бескрайней водной равнины его завораживал; он был целиком поглощён её созерцанием.


Безмерный океан кажется неподвластным времени. Море может разбушеваться, волны могут биться о скалы, тучи — собираться или рассеиваться в небе, но всё это преходяще. А монотонный жалобный шум прибоя, умирающего на берегу, подобен музыке миров, музыке вечности.


Посасывая свою трубку, Сёра слушает эту музыку.


Всё есть ритм, всё есть мера. «Законам эстетической гармонии цветов, — писал Сюттер, — можно обучаться так же, как и законам музыкальной гармонии». И та, и другая являются отражением универсальной гармонии, той безмолвной механики, которая есть порядок, движение и душа сущего. Всем управляет число. Оно — в основе творений самых искусных художников, оно пронизывает эти творения своим тайным и волнующим присутствием.


Машинально выполняя то, что от него требуют его командиры, Сёра подытоживает свои знания, намечает направление своих будущих поисков, обдумывает свой метод, к которому прибегнет, дабы разработать «свой собственный».


В порту он часто наблюдает за возвращающимися или уплывающими парусниками, любуется их корпусами, скользящими по волнам, раздуваемыми ветром парусами, белизна которых мимолётно оживляет бесконечную гладь моря. О корабли, о движение! Образы эфемерности, образы быстротечности времени.


Времени, которое проходит и которое убивает…


Вернувшись в Париж в ноябре 1880 года, Сёра снял отдельную мастерскую на улице Шаброля, 19, неподалёку от родительского дома.


К Аман-Жану и Эрнесту Лорану он по-прежнему питает дружеские чувства — кстати, Сёра будет часто работать с ними вместе, — однако уединение ему необходимо. Он нуждается в своеобразном вакууме, где без помех могли бы развиваться, выстраиваясь в цепочку, вытекая одно из другого, соединяясь одно с другим, его размышления. Мастерская пуста или почти пуста. Одиночная камера. Проведя там утро, он спешит на бульвар Мажента, где завтракает с матерью, если только нет неотложных дел, из-за которых иногда приходится перекусить прямо в ателье, ограничившись булочкой с шоколадом. Камера пуста? Да нет же! Здесь, в этих стенах, белизну которых кое-где нарушают рисунок или набросок, оживает рой его мыслей, возникают всё новые и новые образы его раздумий и доводов, абстракции, рождённые колдовской силой разума.


Он систематически пополняет свой багаж теоретических знаний, знакомится с опытами физиков — Дове, Гельмгольца, Максвелла, — анализирует «Эссе об абсолютных знаках в искусстве» Юмбера де Сюпервиля и другие его работы подобного рода: как только в 1881 году выйдет в свет французский перевод книги американца Огдена Н. Руда «Научная теория цветов», он приступит к её изучению.
Столь же систематически в поисках ответа на свои вопросы он обращается к творениям великих художников, и прежде всего к полотнам Делакруа. Вместе с Аман-Жаном он неоднократно посещает церковь Сен-Сюльпис, «загипнотизированный» декоративными росписями Делакруа в капелле Святых Ангелов. Нигде больше великий романтик не проявил столь высокого мастерства в использовании цвета; нигде, как писал Бодлер, «колорит Делакруа не был столь блистательно и столь мастерски сверхнатурален».






Эжен Делакруа
Эжен Делакруа
«Святой Михаил побеждает дьявола»

Страниц: 1 2

Scroll to top