Поль Сезанн. Последние годы жизни.
Поль Сезанн. Последние годы жизни.
Поль Сезанн
Эпизоды из жизни:
Последние годы жизни
Поль Сезанн: коллекция
Поль Сезанн в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)
Поль Сезанн в музеях
Поль Сезанн: литература
Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
«…1904 год. Сезанн принимает у себя Эмиля Бернара. Бернар решил осуществить давнишнюю мечту: повидать Сезанна, своего «старого учителя». Художник принял его так радушно, что Бернар остался на месяц в Эксе.
Сезанн всегда рад, когда находится кто-то, с кем можно «отвести» душу. И с Бернаром у него установились дружеские отношения. Художник предоставил в распоряжение гостя, тоже художника, первый этаж мастерской, чтобы он мог спокойно работать. Бернар хотел знать о Сезанне «все досконально» и почти не отходил от него в надежде что-то перенять от «человека, который так много умеет». Оба художника часто встречаются.
Несмотря на диабет, медленно разрушающий здоровье, — «глаза у него были отекшие и красные, черты одутловатые, нос усеян сизыми жилками», Сезанн ни на минуту не прекращает работы. «Я каждый день продвигаюсь вперед, — говорит он Бернару, — это самое важное». Постоянно возвращаясь к «Купальщицам», Сезанн одновременно пишет пейзажи в Черном замке и натюрморты в своей мастерской. Пишет увлеченно, упорно, стремясь достигнуть желаемого совершенства. На глазах у изумленного Бернара один из натюрмортов — три черепа — почти ежедневно меняет свой цвет и форму.
|
|
Даже «Купальщицы» все время подвергаются «заметной переделке». Работая в первом этаже, Бернар все время слышит, как Сезанн у себя на втором ходит и ходит по мастерской, часто спускается в сад, где подолгу сидит с озабоченным лицом и о чем-то думает. Затем торопливо подымается к себе. Увидев написанный Бернаром натюрморт, Сезанн, которому картина не совсем по вкусу, хочет ее подправить, но при взгляде на палитру Бернара взрывается: «А где же у вас неаполитанская желтая? А черная персиковая? Где натуральная сиена, кобальт, жженый лак? Без этих красок писать невозможно». И под гневными ударами его кисти мольберт закачался, еще немного, и полотно упало бы на пол. (Эмиль Бернар рассказал о палитре Сезанна. В то время на ней были следующие краски: блестящая желтая, неаполитанская желтая, хром желтый, охра желтая, сиена натуральная, киноварь, охра красная, сиена жженая, краплак, кармин, жженый лак, зеленый Веронезе, изумрудная железная, зеленая земля, кобальт, ультрамарин, прусская синяя, черная персиковая.)
Сезанн неустанно излагает Бернару свои взгляды на искусство. «Нужно вернуться к классицизму через природу, иначе говоря через ощущение, — в который раз говорит Сезанн. — В природе все лепится на основе шара, конуса и цилиндра. Рисунок и цвет неразделимы, по мере того как пишешь — рисуешь: чем гармоничнее делается цвет, тем точнее становится рисунок. Когда цвет достигает наибольшего богатства, форма обретает полноту. Контрасты и соотношения тонов — вот весь секрет рисунка и моделировки». Сезанн громит академистов из Школы изящных искусств, Бугро и его Салон. «Работать, ни на кого не оглядываясь, и набирать силу — вот в чем цель художника, — утверждает Сезанн, — а на все прочее наплевать!» Перед Бернаром уже не художник, а «воплощенная живопись». «Сезанн немыслим вне кисти. Любое зрелище возвращает его к размышлениям о живописи». Каждую минуту во время обеда у Бернаров он вдруг умолкает, чтобы оценить взглядом фрукты, блюда, бокалы, тарелки и лица гостей «в зависимости от света и тени».
Страстность, беспокойство, порыв — в этом весь Сезанн. Воодушевление, восторженность чередуются с раздражительностью, с гневом. Думая о Писсарро, недавно скончавшемся в возрасте 75 лет, он с грустью и благодарностью вспоминает дни, проведенные в Овер-сюр-Уаз, где «скромный и великий Писсарро» преподал ему законы импрессионизма. «Он был для меня отцом, добрым ангелом», — печально восклицает Сезанн.
Бернар со своей склонностью к теоретическим разговорам без конца задает Сезанну вопросы: «Что привлекает ваш глаз? Что вы понимаете под словом природа? Достаточно ли совершенны наши чувства, чтобы позволить нам войти в подлинный контакт с тем, что вы называете природой?» Сезанна раздражают эти умствования. «Поверьте, — говорит он Бернару, — все это ерунда, заумь! Досужие измышления преподавателей. Будьте художником, а не писателем или философом».
…Многие едут теперь в Экс, чтобы встретиться с Сезанном. Посещения художников и литераторов, коллекционеров и торговцев картинами развлекают Сезанна. Они немного нарушают однообразие его жизни
