Поль Гоген. Неудачи в Европе.
Поль Гоген. Неудачи в Европе.
Поль Гоген
Эпизоды из жизни: Неудачи в Европе
Поль Гоген в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)
Поль Гоген: коллекция
Поль Гоген: литература
Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
«…1 сентября 1893 года Гоген возвратился в Париж. Он нашел временное пристанище в мастерской Монфреда. Хотя Гогену было почти не во что одеться, он сразу по приезде начал свои деловые хлопоты. Крупнейший торговец картинами импрессионистов Поль Дюран-Рюэль обещал Гогену, которого горячо рекомендовал Дега, устроить выставку его таитянских произведений.
В начале ноября в галерее Дюран-Рюэля на улице Лаффит Гоген выставил сорок одну картину, написанную на Таити, а кроме того, еще три картины, написанные в Бретани, и две скульптуры. Бретонские картины призваны были как бы напомнить о единой линии его творчества.
В Океании при тамошнем ярком свете да еще из-за своего слабого зрения Гоген находил, что его картины очень «тусклы по цвету». Теперь он, конечно, судил о них совсем по-другому. Он был настолько уверен в значении своих таитянских произведений, считал их настолько выдающимся явлением в современном искусстве, что назначил за каждую из картин довольно высокую цену, а за некоторые, не задумываясь, запросил три тысячи франков. Дюран-Рюэль счел, что цены эти непомерно высоки, и, очевидно, был прав, потому что до той поры еще ни одно из произведений Гогена не было продано дороже чем за девятьсот франков. Но Гоген, неколебимый в своем высоком мнении о себе и о своем искусстве, не желал слушать никаких разумных советов. Ставка в этой игре была для него слишком важна. Он не хотел ее снижать.
В том, что его выставка вызовет большой интерес, Гоген не ошибся — он мог убедиться в этом уже в субботу, в день вернисажа. Судьба художника, уехавшего на край света, жившего среди туземцев и, по слухам, пожертвовавшего ради живописи обеспеченным положением, женой и детьми, возбуждала любопытство публики. Однако, наблюдая за реакцией первых посетителей, Гоген почувствовал сомнение, а вскоре ему пришлось смириться с очевидностью: его таитянские работы вызывали недоумение всех этих мужчин и женщин, которые, покачивая головой и сдерживая смешки, разбирали названия на маорийском языке. Вокруг Гогена толпились его друзья-литераторы — Шарль Морис, Жюльен Леклерк,художники «Наби» Боннар и Вюйар, они выражали ему свое восхищение. Дега выказал свое, купив одну из картин. Малларме, этот певец белизны, «чистых ледников эстетики», восхищался смелыми красками картин. «Непостижимо, — говорил он, — как можно вложить столько тайны в такую яркость». Но, несмотря на эти восторги, Гоген понимал, что провалился. А он-то был уверен, что публика сразу оценит его таитянские картины и он получит наконец признание, которое положит конец его заботам, нищете и горестям, бессмысленной погоне за деньгами, разлуке с семьей. Но он уже понял, что этого не будет. Довольно было прислушаться к разговорам вокруг. Его не понимали. Его не приняли. «Red dog» — в ужасе восклицала какая-то англичанка, показывая на одну из картин. Виданное ли это дело — красные собаки, синие деревья? «Из рук вон плохо и бессмысленно!» — заявил доктор де Беллио.
|
|
Жребий был брошен — Гоген проиграл. Появившаяся 14 ноября статья Мирбо уже не могла изменить отношения публики. «Если хотите позабавить ваших детей, сводите их на выставку Гогена, — писали газеты. — Они посмеются, глядя на раскрашенные картинки с изображением четвероруких самок, возлежащих на бильярдном сукне, которые еще расцвечены туземными словечками». Моне и Ренуар не скрывали своего враждебного отношения. Писсарро, посетивший выставку одним из последних, обвинил Гогена в том, что он «ограбил дикарей Океании», и напрямик заявил художнику, что манера, в которой написаны его таитянские картины, ему не принадлежит.
Гоген безмолвно присутствовал при крахе своих мечтаний. Его снедала тоска. Серовато-зеленые глаза («глаза человека с планеты Марс» — по выражению Ван Гога) все глубже прятались под тяжелыми веками. С болью в сердце смотрел он на свои картины. Насмешки, издевки не могли поколебать его уверенности. Никто, ничто, никакой провал не разубедит его в том, что его произведения хороши, что он «величайший художник нового времени». Он страдал, замыкаясь в горделивой неприступности. Больше, чем когда бы то ни было, он требовал всего или ничего. Высокомерно и презрительно он отвергал предложения любителей живописи, которые просили его сделать скидку. Такое поведение возмущало Дюран-Рюэля, оскорбляя в нем не только коммерсанта, но в первую очередь человека. Он не мог испытывать к Гогену ничего, кроме неприязни. Дело кончилось тем, что он перестал появляться в своей галерее, когда там находился художник.
А Гоген стал теперь щеголять в весьма эксцентрическом одеянии
