You Are Here: Home » Художники » Поль Гоген. Мартиника.

Поль Гоген. Мартиника.

Поль Гоген. Мартиника.

Поль Гоген


Эпизоды из жизни: Мартиника


Поль Гоген в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)


Поль Гоген: коллекция


Постеры картин Поля Гогена


Поль Гоген в музеях


Поль Гоген: литература


Поль Гоген: биография


Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


«… 1886 год. В холодном и унылом осеннем Париже Гоген влачил нищенское существование. Его сестра, Мари, упрекая брата, что он не пытается заработать деньги, а упрямо занимается живописью, предложила ему ехать в Панаму, где ее муж, Хуан Урибе, собирался основать комиссионное и банковское дело. «Для Панамы подходящего человека не найдешь, — писал Гоген Метте, — никуда не годные служащие требуют две тысячи франков. Вот почему Мари решила устроиться со мной на даровщинку…»


В эту мрачную зиму, когда Гоген жил вдали от своих, «лишенный привязанностей», голодал и мерз — «холод леденит меня физически и морально, мне все начинает казаться уродливым», — его преследовали видения. Мадагаскар! Его мать, поющая в доме дона Пио! Тропические страны — счастливые, родные ему страны!


Вслед за Гогеном из Понт-Авена в Париж последовал его друг, художник Шарль Лаваль. Гоген уговаривал Лаваля отправиться с ним путешествовать. Он так красноречиво расхваливал сказочную легкость бытия жизни в экзотических странах, что Лаваль очень быстро согласился. Во время своего плавания вторым лейтенантом на «Чили» Гогену пришлось заходить на остров, расположенный против Панамы, — «почти необитаемый, свободный и необыкновенно плодоносный» остров Табога. Как он был красив! Туземцы беззаботно проводили там свои дни под сенью тамариндовых деревьев. Вот куда следовало ехать в ожидании, пока мадагаскарское предложение воплотится в жизнь. Поскольку Хуан Урибе организует в Панаме торговую фирму — что ж, Гоген поедет разузнать, «не захочет ли Хуан Урибе открыть филиал на Мадагаскаре».


«Там мы сможем жить, а здесь нет», — убежденно писал Лаваль понт-авенскому приятелю Пигодо. Тяжелая зима подорвала силы больного чахоткой Лаваля. Но на Табоге, по словам Гогена, «очень здоровый воздух, а питаться можно рыбой и фруктами, которые там стоят гроши». Словом, писал Лаваль, они с Гогеном будут там вести «самую разумную и здоровую жизнь», не знаю «заботы о сегодняшнем и завтрашнем дне».


10 апреля Гоген с Лавалем сели в Сен-Назере на пароход, чтобы отплыть в Новый Свет. После тяжелого плавания они высадились в Колоне. По дороге они заходили в Гваделупу и на Мартинику, «Прекрасную страну», которая их очаровала, «где дешевая, легкая жизнь, а люди славные», писал Гоген.


Панама оказалась менее приветливой.


Строительство канала привлекло множество людей из самых разных стран — перекупщиков, лавочников, торговцев всякой всячиной. На перешейке все продавалось втридорога. За кров в самом захудалом панамском отеле Гогену и Лавалю пришлось платить каждому по пятнадцать франков в день. Это было первое разочарование. Но за ним последовали и другие. Хуан Урибе, как видно, не имел ни малейшего желания развивать свою деятельность у мальгашей. «Мой болван зять содержит здесь магазин, и не похоже, чтобы он процветал. По случаю моего приезда он не раскошелился даже на сто су — словом, скряга, каких мало…»


Оставалась Табога, куда Гоген с Лавалем отправились без промедления. Со стороны бухты сверкающий под солнцем остров казался именно таким, каким Гоген представлял его себе. Но, к сожалению, остров «цивилизовался». Компания по строительству канала возвела здесь дом-больницу для лечения и отдыха своих служащих. И туземцы поняли, что земля — ценность.


«С тех пор как начали рыть канал, эти дураки колумбийцы не уступят метра земли дешевле, чем за шесть франков. Земля совершенно невозделанная, но, несмотря на это, щедро родит. И однако ты не можешь построить себе хижину и питаться фруктами — на тебя набросятся и обзовут вором».


Гоген с Лавалем решили поехать на Мартинику. Чтобы раздобыть денег на эту поездку, они вернулись в Колон. Лаваль решил писать портреты. «За них здесь хорошо платят, — писал Гоген, — пятьсот франков, и работы сколько душе угодно (конкурентов нет)». Только писать портреты надо «в определенной, очень скверной манере». Сам Гоген на это согласиться не мог и предпочел наняться землекопом на строительство канала.


В полшестого утра Гоген отправлялся на стройку. До шести вечера он не выпускал из рук лопаты. Изнурительный труд, в сырости, в духоте, настолько насыщенной влагой, что кусок кожи за несколько часов покрывался плесенью. Да и ночью мудрено было отдохнуть — заедали москиты.


Говорил — и это была правда, — что каждый метр железной дороги от Колона до Панамы, построенной за тридцать лет до этого, был оплачен человеческой жизнью. То же самое можно было сказать теперь о канале. Желтая лихорадка, малярия, дизентерия косили рабочих и инженеров. Треть нанятого персонала уже была больна. Опасность заражения была так велика, что капитаны кораблей запрещали членам своих экипажей сходить на берег в Колоне.


Гоген хотел казаться оптимистом. «Смертность здесь не такая ужасная, как рассказывают в Европе. Негров ставят на тяжелые работы, и среди них из двенадцати умирает девять, но среди белых умирает только половина». Однако вскоре приступ желтой лихорадки свалил Лаваля. Это были драматические минуты. Во время одного из приступов Лаваль пытался покончить с собой. Гогену приходилось бодрствовать у его постели и стараться, насколько это возможно, лечить его гомеопатическими средствами. Он чувствовал, что сам слабеет, «отравленный болотными миазмами на канале», но крепился

Страниц: 1 2 3

Scroll to top