You Are Here: Home » Художники » Пьер Огюст Ренуар. Из бесед, записанных Амбруазом Волларом

Пьер Огюст Ренуар. Из бесед, записанных Амбруазом Волларом

Пьер Огюст Ренуар. Из бесед, записанных Амбруазом Волларом

Пьер Огюст Ренуар


Из бесед, записанных
Амбруазом Волларом


Пьер Огюст Ренуар: коллекция


Огюст Ренуар в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)


Постеры картин Огюста Ренуара


Пьер Огюст Ренуар в музеях


Пьер Огюст Ренуар: литература


Пьер Огюст Ренуар: биография


Беседы и письма: 1 2 3 4


Ренуар. Около 1883 года в моих работах произошёл словно перелом. Я дошёл до конца «импрессионизма» и пришёл к констатированию факта, что я не умел ни писать, ни рисовать. Словом, я был в тупике.


Воллар. Но все эти эффекты освещения, которые вы так хорошо передавали?


Ренуар. Да, до того момента, пока я не увидел, что это создавало живопись сложную, с которой нужно было всё время фальшивить.


На открытом воздухе имеешь разнообразное освещение, гораздо более интенсивное, чем освещение, всегда одинаковое, в мастерской, но ведь, находясь на открытом воздухе, вы захвачены как раз проблемой освещения, вы не имеет времени заняться композицией, да затем ведь, не видишь, что делаешь. Вспоминаю однажды отсвет белой стены на моём полотне; напрасно я усиливал тон, все краски, которые я клал, были слишком светлыми, но когда я вернулся в мастерскую, этюд оказался весьма чёрным.


Или ещё случай, когда я писал в Бретани осенью, под сенью каштанов. Все тона, которые я клал на полотно — чёрные или синие, — были великолепны. Но это золотистая прозрачность листвы создавала картину; как только она попала в мастерскую, в обычные условия освещения, она оказалась никуда не годной.


И затем, как я вам только сказал, живописец, пишущий непосредственно на природе, в конце концов приходит к исканию одного лишь эффекта, он не компонует, он быстро впадает в монотонность.


…Коро писал на природе свои этюды, но его композиции были созданы в мастерской. И затем Коро мог делать всё, что он хотел, он был человек прежнего времени; он поправлял природу… Все они (импрессионисты) повторяли, что Коро был неправ, проходя свои этюды в мастерской. Однажды я имел счастье очутиться в присутствии Коро; я говорю ему о затруднениях работы на открытом воздухе. «Это потому, — сказал он, — что на открытом воздухе никогда не можешь быть уверен в том, что делаешь. Нужно всегда пронести вещь вновь через мастерскую». Это не помешало Коро передавать природу с ощущением реальности, которой никогда не сумел достигнуть ни один импрессионист. Эти тона камня его «Собора в Шартре» или красный кирпич домов в Ла-Рошели, — сколько труда положил я, стараясь передать это так, как он!


…Чтобы покончить с тем, что называют «открытиями» импрессионистов, скажу, что старые мастера не могли не знать о них, и если они отбросили всё это, то потому, что все великие художники отказались от эффектов. Делая природу более простой, они сделали её более великой. Когда видишь закат солнца в природе, — бываешь поражён, но если этот эффект длился бы вечно, то утомлял бы; между тем, что лишено эффектов, не утомляет. Таким образом скульпторы древности придавали своим работам возможно меньше движения. Но если их статуи и не делают движения, создаётся впечатление, что они могли бы их делать. Когда видишь «Давида» Мерсье, вкладывающего свою саблю в ножны, хочешь помочь ему в этом; между тем у старых мастеров сабля находится в ножнах, но чувствуется, что она может быть оттуда вынута!


Я говорил вам о моём большом открытии, сделанном около 1883 года, что для художников единственное значение имеют уроки музеев. Это открытие я сделал, читая маленькую книжку Ченнино Ченнини, дающего такие драгоценные указания о способах работы художников ХV столетия.


Всегда слывёшь помешанным, когда оставляешь манеру живописи, к которой публика привыкла. Мои друзья жалели меня, один горячее другого: «После таких красивых красок — и вдруг эти свинцовые тона!»


Я предпринял большую картину «Купальщицы», над которой я пропутался в течение трёх лет. К этому периоду относится также портрет «Девицы Мане с котёнком в руках». Перед этой картиной говорили : «Что за каша красок!»…


Когда были окончены мои «Купальщицы», которых я рассматривал как своё основное произведение, после трёх лет блужданий и начинаний сначала, я послал их на выставку Жоржа Пти (1886). Что за брань выпал на мою долю! На этот раз все до единого, с Гюисмансом во главе, были согласны, что я — тонущих человек, а некоторые меня считали лентяем. А ведь один Бог знает, как без отдыха я трудился.


По материалам книги: М.С.Лебедянский «Портреты Ренуара». — М.: Изобраз.искусство, 1998. — 176 с.; ил.


Scroll to top