You Are Here: Home » Художники » Эдгар Дега. Эпизоды из жизни: Зловещее безбрачие.

Эдгар Дега. Эпизоды из жизни: Зловещее безбрачие.

Эдгар Дега. Эпизоды из жизни: Зловещее безбрачие.

Эдгар Дега


Эпизоды из жизни:
Зловещее безбрачие.


Эдгар Дега: коллекция


Эдгар Дега в домашнем электронном музее
(100 электронных альбомов великих художников,
включая импрессионистов)


Постеры картин Эдгара Дега


Эдгар Дега в музеях


Эдгар Дега: литература


Эдгар Дега: биография


Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8   


«…Во время своих длительных скитаний Дега, случалось, забирался даже на Монмартрский холм — не затем, чтобы повидать Ренуара, с которым он держался довольно холодно после дела Дрейфуса, но для того, чтобы навестить Сюзанну Валадон. В отличие от Ренуара, пригласившего ее как бывшую акробатку из цирка Фернандо позировать для картины «Танец в городе», Дега писал ее редко, она нравилась ему скорее как художница и даже рисовальщица. Когда один из его друзей, скульптор Бартоломе, — автор надгробного монумента на кладбище Пер-Лашез, — представил ему молодую женщину, он, после долгого молчаливого изучения принесенных ему рисунков, когда пауза становилась уже мучительной, сказал, наконец, пророческую фразу: «Вы наша!»


С этого момента он неизменно интересовался этой женщиной, которую окрестил «грозной Марией», используя прозвище натурщицы, матери Мориса Утрилло. Он даже купил ее рисунок «Женщина, выходящая из ванной» и повесил его у себя в спальне. Художник Эдмон Эзе, друг детства Утрилло, близкий друг Сюзанны Валадон, утверждал, что между ней и Дега существовало нечто большее, нежели просто профессиональные отношения. Эту версию Сюзанна неоднократно опровергала. На резкий вопрос критика Флорана Фельса: «Сюзанна, ты позировала Дега. Ты с ним спала?» — она ответила: «Я? Никогда. К тому же он очень боялся женщин». — «Боялся женщин? А ты бы согласилась? Несмотря на разницу в возрасте?» — «Еще бы. Никогда мужчина не делал столько комплиментов моей коже, волосам, мышцам. Он расхваливал меня, как если бы речь шла о хорошей лошади или танцовщице. Я никогда не была красоткой, но его восхищение было чисто материальным, оно адресовалось моему натренированному телу канатной плясуньи…»


Все это было довольно грустно, как и жизнь Дега последние тридцать лет. В то время как Ренуар и Моне наслаждались теплом семейного очага, Дега жил все более одиноко в своей холостяцкой квартире, захламленной хаотическим нагромождением роскошных и пыльных холстов, вещей и редких ковров. Смерть унесла многих его ближайших старинных приятелей, а скверный характер лишил общества немногочисленных оставшихся в живых друзей. Поль Валери, иногда заходивший навестить Дега в мастерской, оставил описание безрадостного существования почти ослепшего художника, который уже не мог писать, и лишь немного рисовал углем.


Тот, кто некогда был любимчиком и грозой света, от кого всегда можно было ожидать оскорбительных выходок, превратился в беспомощное существо, легкую добычу пожилой экономки Зоэ, властной и своенравной женщины, кормившей его круглый год безвкусной телятиной, лапшой и горьковатым апельсиновым конфитюром. Из-за этой отвратительной стряпни его приглашения на обед оставлялись обычно без внимания.


Лео Ларгье сохранил мучительное воспоминание о том, как взлохмаченный, почти слепой старик шел прямо, нащупывая тростью дорогу, а вокруг сверкали огни, и с ярмарки на бульваре Рошешуар доносились крики и музыка.


- Вы обратили внимание? — спросил он друга, шедшего вместе с ним. — Я никогда не заговаривал с ним… Он такой неуживчивый, но я им очарован… Вон тот… Старик с белой бородой, что идет не оборачиваясь.


- А кто это?


- Господин Дега.


Мы остановились и посмотрели ему вслед. Он медленно шел механической прямой походкой.


Дега направлялся в свою пустынную квартиру, где его поджидала тиранившая его служанка, и все это происходило в великолепный, пахнущий розовым мармеладом и леденцами монмартрский вечер моей юности…


Это был один из последних импрессионистов, обосновавшихся на Монмартре. И слава не принесла ему ничего, кроме одиночества…»


По материалам книги Ж.-П. Креспель «Повседневная жизнь импрессионистов. 1863-1883″./ Пер. с фр. Е.Пуряевой. — М.: Мол.гвардия, 1999. — 301[3]с.


Scroll to top