Фронтиспис альбома литографий «Они». 1896 г.
Цветная литография. 53,2х40,5 см.
Частная коллекция.

«Женщина с тазом». 1896 г.
Цветная литография из альбома «Они».

«Сидящая клоунесса (Ша-Ю-Као)».
1896 г.
Цветная литография из альбома «Они». 52,5х40,4 см.

Лотрек работает как-то рывками, судорожно, бросается от одного к другому. Он нарисовал на литографских камнях сцены в «Фоли Бержер», в «Пале де глас», Лендер в «Сыне Аретена», лондонские впечатления, певицу Анну Хельд, иллюстрировал две программы — «Саломею» Уайльда и «Рафаэля» Коолюса, премьеры которых состоялись в театре «Эвр» в феврале, плакат с объявлением о печатании романа с продолжением «Набат» в «Депеш де Тулуз». Для апрельского Салона ста Лотрек создал еще один плакат, на котором он снова изобразил пассажирку из 54-й, написав ее в тонком, изысканном колорите. После этого он вновь вернулся к проституткам. Одно время он, по совету Жуаяна, собирался иллюстрировать «Проститутку Элизу» Эдмона Гонкура и даже сделал несколько рисунков и акварельных набросков на полях книги, но потом охладел к этой работе и предпочел составить альбом литографий, посвященный обитательницам домов терпимости.

Этот альбом должен был состоять из десяти листов, объединенных под коротким названием «Проститутка». Однако вскоре Лотрек придумал другое название, другое название, которое гораздо удачнее выражало его собственное, особое отношение к миру проституток: «Они». Этим словом Лотрек объединял всех женщин вообще, безо всякого различия. Выбрав такое название, он тем самым хотел как можно ярче подчеркнуть, что лично он не видит никакой разницы между проститутками и всеми остальными женщинами, что этой разницы просто не существует.

В этой серии литографий Лотрек изобразил Ша-Ю-Као, единственную танцовщицу в «Мулен Руж», о которой с похвалой отзывался Валентин Бескостный. Ша-Ю-Као выступала клоуном в «Новом цирке» и танцевала в кабаре Оллера. Лотрек уже раз изобразил ее: нежно обнявшись с подругой, она танцует вальс. За последние месяцы он сделал с нее много этюдов, написал ее в цирковом костюме — в шароварах до колен, в лифе с пышными оборками и большом белом остроконечном колпаке, украшенном желтыми лентами.

Возможно, что интерес к Ша-Ю-Као вызван был увлечением художника лесбиянками. «Господин Анри» стал своим человеком не только на улице Мулен, но и завсегдатаем одного из баров на улице Бреда — сегодня она переименована в улицу Анри Монье, недалеко от площади Пигаль. В «Ла сури» собиралась стайка женщин, которых изолировало от мира и объединяло друг с другом общее «извращение». Они приходили сюда «семьями». Содержательница бара, некая мадам Пальмир, полная, добрая женщина, на первый взгляд производила отталкивающее впечатление и была в чем-то похожа на своего маленького бульдога Бубуля. Шери-Бубуль был поразительным существом. Он ненавидел женский пол и, дико ревнуя свою хозяйку, норовил вцепиться в икры клиенток или как следует «полить» их.

В этот специфический бар иногда забредали мужчины, но, увидев «субчиков» с полным отсутствием растительности на щеках, «одетых в строгие пиджаки, в рубашки с накрахмаленными воротничками», они там долго не задерживались. А Лотреку атмосфера бара пришлась по вкусу. Женщина и любовь, какой бы облик они ни принимали и где бы он с ними ни сталкивался, всегда околдовывали его. Он напоминал ночных бабочек, которые преодолевают огромные пространства, привлеченные запахом бабочки-самки.

Он упивался порочной атмосферой «Ла сури» — «Ла тури» произносил он. Здесь он чувствовал себя, как всегда в женском обществе, непринужденно и естественно. Одни из этих женщин были мужеподобны, коротко подстрижены и носили галстуки, другие — подчеркнуто женственные, томные, драпировались в кричащие хламиды.

Парочки кокетничали, ссорились, мирились, ворковали, играли в карты или в кости и без умолку болтали. Все курили. Кто — толстые сигары, кто